А - Атеизм. 

На самом деле он не был атеистом. В одной из книг известного белинсковеда этому посвящена целая глава. Скорее всего, искажение произошло во времена Советского Союза, когда вера считалась злом. Виссарион Григорьевич хоть и прогуливал уроки закона Божьего, но только потому, что прекрасно знал библию. Долгое время Белинский чтил Евангелие, ходил в церковь и причащался. Его вера в Бога был настоящей, пока он не залез глубже в атеистическую философию западных материалистов. Его жизнь сильно перевернулась. Он познакомился с работами немецкого материалиста Фейербаха, который оказал влияние не только на Белинского, но и на всю интеллигенцию того времени. С Фейербаха вульгарный материализм и атеизм XVIII века стал серьезной антропологической и социальной философией. Белинский под воздействием немецких материалистов пришел к выводу, что религия есть средство угнетения. К 1845 году он уже был знаком с работами Карла Маркса и Фридриха Энгельса. В 1845 критик написал письмо своему другу Герцену, в котором были строчки: "Истину я взял себе - и в словах бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут, и люблю теперь эти два слова, как следующие за ними четыре." Сложно сказать, был ли Белинский атеистом на самом деле. В его речи слова "бог" и "религия" могли иметь исключительно социальный смысл, то есть как средства социального угнетения. Нужно помнить. что тогда Церковь была частью государственной машины, частью крепостничества, узаконенного рабства.

В 1836 г. Бакунин и Белинский противопоставляли «героев» «толпе», что согласовывалось с возвышением интеллигенции как мозга нации. В представлении Бакунина, «толпой» были все неспособные удержаться в царстве Абсолюта; Белинский относил к «толпе» только лишенных любви к истине, жажды духовного, преодолевая тем жесткость фихтеанской морали. Религиозные убеждения молодых философов гармонировали с внецерковным христианством Фихте. Бог воспринимался как воплощение любви, а не карающая сила. Каждый общается с ним лично; ритуальные действия при этом — пережиток варварства. Душа «героя» после смерти восходит на следующую ступень бесконечной духовной лестницы. Загробная жизнь — не обретение покоя, а продолжение подвижничества в новых условиях. Отрицательная оценка Белинским католицизма под влиянием Фихте укрепилась: внушение страха перед Богом и договорные отношения с ним, монастырское затворничество осуждались в кружке. Не вызывало симпатий и православие: его обвиняли в дряхлости, полученной в наследие от умирающей Византии, в подмене убеждения буквою. Наибольшим сочувствием Белинского и его друзей пользовалось лютеранство. В христианстве они искали ответ на нравственные запросы и считали, что всякая организация, в том числе церковная, иерархична и преследует собственную выгоду. (Белинский В.Г. Избранное/В.Г. Белинский [сост., автор вступ. Ст. и коммент. Е.Ю. Тихонова]. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. – 712 с.; https://zen.yandex.ru/media/trickster/religioznye-vzgliady-belinskogo-5ef257bfbd439c08df624e56)

Б - Белинские. 

Белынские, предки и потомки В.Г. Белинского. Фамилию Белынский получил отец критика в семинарии от названия прихода, который переходил от отца к сыну – с. Белынь Нижне-Ломовского округа Пензенской губернии. Белынскими писались мать, брат и сестра критика. Виссарион Григорьевич во время учебы в Московском университете изменил фамилию на Белинский. Эту фамилию носили его жена и дети. Никифор Трифонов – дед критика, служил в причте Белынской церкви вместе со старшим братом Алексеем Трифоновым (1730 – 1813). Сын Алексея Петр был дьяконом в Белынской церкви, но «за смертоубийственное дело» в 1805 сослан в Сибирь и там умер. Другой сын, Иван, постригся в монахи Троице-Сканова монастыря. Никифор Трифонов (1738 –1825), дед критика, в 1797 по старости был уволен за штат и жил с семьями детей в Белыни. Сын Никифора Андрей (род. в 1771), дядя критика, в 1791 произведен в дьячки, а с 1798 переведен священником на место отца в Белынь. В 1828 в связи с сокращением штата Белынской церкви переведен в Пачелму. Его брат Козьма (род. в 1780) служил семинарским сторожем. Младший сын Никифора Григорий (1784 – 04.07.1835, Чембар) – отец критика. С 1797 – в Тамбовской семинарии; в 1804 поступил в Санкт-Петербургскую медико-хирургическую академию. В 1809 служил в кронштадтском госпитале. С августа 1810 – лекарь в крепости Свеаборг. Участвовал в кампаниях 1811 и 1812, за сражение под Митавой получил «серебряную на голубой ленте медаль». С осени 1816 – в отставке и определен уездным врачом в Чембар. Его жена Мария Ивановна (1791/92 – 29.08.1834, Чембар), отец которой имел выслужное личное дворянство, была неграмотна и амбициозна. Отец критика получил чин коллежского асессора (1830), с которым приобреталось потомственное дворянство. Константин Григорьевич (19.09.1812, Кронштадт – 16.01.1863, Чембар), брат критика, окончил Чембарское уездное училище, в 1829 поступил на службу в Чембарский земский суд копиистом. Александра Григорьевна (1815, Кронштадт – 1876, Н. Ломов) – сестра критика. Осталась малограмотной и малокультурной. О ее неразвитости очень беспокоился критик. Была замужем (1836) за учителем Чембарского уездного училища М.Н. Кузьминым, затем жила в Н. Ломове. Мария Григорьевна (1818, Чембар – 1819, Чембар) – сестра критика. Никанор Григорьевич (1821, Чембар – 1844, Кавказ) – брат критика. Обладал неплохими способностями и необузданным, своевольным характером. В 1835 приехал в Москву для поступления в университет. Но из-за плохой подготовки и неприязни профессора университета С.П. Шевырева к критику 3 раза не мог поступить. Вступил в Кавказскую действующую армию юнкером (1842) и пропал без вести, возможно, погиб в походе против Шамиля весной 1844. Виссарион Григорьевич был женат на Марии Васильевне Орловой (1812 – 22.06.1890, Москва.), дочери священника. Она окончила Александровский институт и служила там воспитательницей. Женщине незаурядных моральных качеств, искренне преданной мужу, удалось многое сделать для сохранения памяти о нем. Дети критика, Владимир и Вера, умерли во младенчестве. Ольга Виссарионовна (13.06.1845, СПб. – 04.12.1902, Афины, Греция), дочь критика, получила хорошее домашнее образование. В 1866 вместе с матерью выехала за границу. На о. Корфу она вышла замуж (1873) за помощника прокурора Георгия Бенсиса. У них были дети – Евгений и Владимир. По окончании гимназии сыновья с матерью переехали в Париж (1895) для продолжения образования, где Ольга Виссарионовна установила дружеские связи с русскими эмигрантами, участвовала в организации литературных вечеров в память 50-летия со дня смерти отца. В 1900 с сыновьями вернулась в Афины, где ее муж служил прокурором. Евгений Георгиевич (1876, о. Корфу – 1952), внук критика, окончил Парижский институт железнодорожного транспорта (1899), позировал скульптору М. Каплану для бюста деда (1898). Служил инженером, директором департамента Министерства путей сообщения Греции. Его дети: Ольга Евгеньевна (род. в 1913), правнучка критика, замужем за профессором Афинского университета Меласом, у нее дочь Эльпида (Элпис; род. в 1942), в замужестве Аравантину, праправнучка критика. Надежда Евгеньевна (род. в 1916) жила в Афинах, в замужестве Рембос (Ромбу), у нее дочь Теодора (род. в 1955), праправнучка критика. В 1986 праправнучки В.Г. Белинского передали в дар музею в г. Белинском серебр. карманные часы критика и картину К.А. Горбунова «В.Г. Белинский на смертном одре». Эльпида Мелас и Теодора Рембос в июне 1991 и 2001 приезжали в П. и г. Белинский. Георгий Евгеньевич (род. в 1934), правнук критика, находился на дипломат. работе, долгое время служил послом Греции в Аргентине. Его дочь Элена Бенси (род. в 1954), праправнучка критика, посетила П. и г. Белинский в июне 2001. Владимир Георгиевич (1877, о. Корфу – 1950) – 2-й внук критика, окончил медицинский факультет Парижского университета (1899), стал известным врачом, профессором. Был членом Греко-Болгарского общества и много сделал для укрепления дружбы этих государств. Его имя носит одна из улиц в Афинах. Приезжал в Россию на 200-летний юбилей АН СССР (1925), посетил могилу деда на Волковом кладбище. Его сын, Александр Владимирович (1908 – 1978), правнук критика, – полковник в отставке. Награжден многими орденами и медалями. Воевал против фашистов во французской армии (с 1939), в 1942 попал в плен, 3 года был узником Маутхаузена. После войны принял французское гражданство. (Пензенская энциклопедия: [80-летию Пензенской области посвящается: в 2 т.] / редсовет: О. В. Ягов (предс.) [и др.]; гл. ред. А. Ю. Казаков .— [2-е издание, уточненное и дополненное]. — Пенза, 2019. - [Т.] 1: А - М .— 2019 .— 835 с. : ил., цв. ил., портр., карт., планы.)

В - Великие искания.

«Великие искания – я не знаю двух других слов, которыми можно было бы ярче осветить всю жизнь, всю деятельность Белинского; и точно также я не знаю во всей русской литературе никого, за исключением Льва Толстого, кто мог бы в этом отношении сравняться с Белинским, великим искателей истины. Искатели истины! Много их у нас было, есть и будет. Но как часто все эти искания оставляют нас, зрителей и свидетелей, совершенно равнодушными.  Часто мы видим людей, которые то с поразительной быстротой, то с методической постепенностью проделывают и проделывали эволюцию от одного полюса к другому. От народовольчества к катковству, от марксизма к идеализму, от социал-демократов к мирно-обновленцам, от Канта к Тихону Задонскому, от атеизма к церковности – примеров такой быстрой и шумной эволюции у нас непочатый угол, особенно в настоящее переходное время. Искания, очень часто искренние, тут налицо; не хватает мелочи, пустяка – той страстности, той любви и ненависти, того мучительного горения, какие только и могут создать великие искания. Тут и разница между этими «эволюционистами» всех времен и Белинским. Они, я уверен, по большей части с полным душевным удовлетворением смотрят на свою «эволюцию»: вот де тот путь развития, каким мы дошли до настоящей точки, психологически и исторически необходимой…Белинский же не умел судить себя с такой завидной удовлетворенностью, с такой холодной объективностью. Он всегда – как впоследствии и Л. Толстой – мучительно ненавидел себя в прошлом; в прошлом для него была только ложь, истина – только в настоящем. «Я теперешний – писал он как-то раз своему другу Боткину – болезненно ненавижу себя прошедшего, и если бы имел силу и власть, то горе бы тем, которые теперь то, чем я был назад тому год»…Так страстно ненавидел он то, что считал ложью; так же мучительно ненавидел и любил он и живых людей и отвлеченные идеи….Его искания истины были тяжелые, горестные, мучительные, трагические, в них великая любовь переплеталась с великой ненавистью; и именно потому эти страстные искания – великие искания». (Иванов-Разумник, Р. В. Великие искания. Т. 3 / Иванов-Разумник. - С.-Петербург: «Прометей» Н. Н. Михайлова, [1911]. - [4], 167 с.; 22 см. - На тит. л.: Т. 3.)

Г - Гимназия Пензенская.

С 1825 до 1829 года будущий великий литературный критик, публицист, философ-западник В. Г. Белинский учился в Пензенской гимназии. 

Белинский перешел в Пензенскую гимназию в августе 1825 года. По сведениям, почерпнутым из гимназических ведомо­стей, видно, что Белинскому в третьем классе отмечено: из алгебры и геометрии 2, из истории, статистики и гео­графии 4, из латинского языка 2, из естественной исто­рии 4, из русской словесности и славянского языка 4, во французском и немецком языках отмечен, что не учился. В январе 1829 года в ведомостях показано, что за не­хождение в класс не рекомендуется, а в феврале вычерк­нут из списков и рукою директора означено: «за нехо­ждение в класс». Поступив в гимназию в 14 лет, он оказался старше товарищей на 2, а то и 4 года и не мог принимать участия в их шалостях. Разницей в возрасте объясняется и впечатление замкнутости, которое производил он в стенах гимназии, хотя среди чембарской молодежи слыл заводилой, выдумщиком и душой всех увеселений. Белинский подружился с жившими рядом семинаристами — уже взрослыми юношами, собственными силами прокладывающими себе дорогу в университет. Семинаристы, мечтавшие, впрочем, об изучении естественных наук, познакомили Виссариона с философскими предметами и с греческим языком; он же стал для них авторитетом в вопросах литературы. Белинский любил шумно повозиться с товарищами, но в разгар игры мог вдруг глубоко задуматься. И сверстники не смеялись над этим, а, напротив, прозвали его «маленьким Периклом». Нашелся и человек, с которым Виссарион делился размышлениями, — М. М. Попов, любивший литературу больше преподаваемой им в гимназии зоологии. «Можете представить себе, — вспоминал он, — что иногда происходило в классе естественной истории, где перед страстным, еще молодым в то время учителем сидел такой же страстный к словесности ученик… Белинский пристает ко мне с вопросами о Гете, Вальтере Скотте, Байроне, Пушкине, о романтизме...» В те годы Виссарион был уже очарован Пушкиным, но Державина считал возвышеннее и не скоро поддавался на мнение Попова, что прелесть искусства в простоте, «качал головой, отмалчивался или говорил: "Дайте подумаю, дайте еще прочту"». Если же с чем он соглашался, то, бывало, отвечал со страшной уверенностью: «Совершенно справедливо!». Белинский и в дальнейшем поддерживал отношения с Поповым, но их связывал не только интерес к поэзии: в 1848 г. именно Попову, служившему в III Отделении, было поручено установить, не рукою ли Белинского написано некое антиправительственное воззвание. Гордость за то, что его питомец вошел в историю, не помешала ему провести расследование, по счастью, показавшее невиновность критика в деле сочинения прокламаций.

Пензенская гимназия была, вероятно, одной из лучших в России. Друг и родственник Белинского Д. Иванов, возможно, идеализировал гимназические годы в своих мемуарах. Но показательно, что ему не запомнились телесные наказания, процветавшие в других заведениях. Да Белинский и не смог бы стерпеть подобное. Когда в Чембарском училище один из преподавателей стал прибегать к розгам (не по отношению к Виссариону, а в младшем классе), тот сообщил отцу, обратившемуся с жалобой к смотрителю. Григорию Никифоровичу случалось иногда ударить сына (чего тот ему никогда не простил), но он не позволил бы избивать детей чужим людям.

Исследовательница биографии Белинского В.С. Нечаева отметила, что в гимназии было немало педагогов в возрасте от 25 до 30 лет, с университетской скамьи. Белинский увлекся историей и географией, а по логике, риторике и российской словесности часто имел наивысший балл. С удовольствием занимался латынью. Но препода­вание европейских языков было поставлено плохо, и в дальнейшем Белинский владел (да и то пассивно) лишь французским.

В гимназии, по возрасту и возмужалости, он во всех классах  был  старше   многих  сотоварищей.   Наружность его  мало  изменилась впоследствии: он и тогда был неуклюж, угловат в движениях.  Неправильные   черты лица его, между хорошенькими личиками других детей, казались суровыми и старыми. На  вакации он ездил в Чембар, но не помню, чтобы отец его приезжал к нему в Пензу; не помню, чтобы кто-нибудь принимал в нем участие. Он, видимо, был без женского призора, носил платье кое-какое, иногда с непочиненными прорехами. Другой на его месте смотрел бы жалким, заброшенным мальчиком, а у него взгляд и поступки были смелые, как бы говорившие, что он не нуждается ни в чьей по­мощи, ни в чьем покровительстве. Таков он был и после, таким и пошел в могилу.

Учение в гимназии шло у Виссариона не плохо. Среди преподавателей были хорошие педагоги, превосходно знавшие свой предмет и умело преподававшие его гимназистам. Таков был, например, учитель математики Яков Прохорович Ляпунов, который, вызвав ученика к доске, никогда не отпускал его, пока не убеждался, что задача понята и урок усвоен. Большим уважением гимназистов пользовался преподаватель латинского языка Николай Степанович Дмитриевский. Он горячо любил свой предмет и умел привить любовь к нему воспитанникам. Неудивительно, что Виссарион успешно занимался по латыни и постоянно получал отметки: «optime», «excellentissime», что означало: «хорошо» и «превосходно».Виссарион считался в гимназии признанным остроумцем. Чаще всего доставалось от него Латышову, великовозрастному лентяю и тупице лет восемнадцати. Особенно высоко ценил способности Виссариона преподаватель естествознания Михаил Максимович Попов. Виссарион был все время одним из лучших учеников в первом и во втором классах гимназии. Об этом свидетельствуют полученные им награды при переходе в третий класс. Однако гимназического курса Виссарион не закончил. Это объясняется тем, что еще во втором классе гимназии он задумал поступить в университет. В это время Виссариону было уже 17 лет. Сроднившись с мыслью об университете, он охладел к гимназическому учению, реже посещал занятия и уже не стал держать переходных экзаменов в последний, четвертый класс, надеясь в августе 1828 года ехать в Москву. К математике он не чувствовал никакой склонности, ино­странные языки, география, грамматика и все, что пере­давалось по системе заучиванья, не шли ему в голову, он не был отличным учеником и в одном, котором-то, классе просидел два года.

Надобно, однако ж, сказать, что Белинский, несмотря на малые успехи в науках и языках, не считался плохим мальчиком. Многое мимоходом западало в его крепкую память, многое он понимал сам, своим пылким умом; еще больше в нем набиралось сведений из книг, которые он читал вне гимназии. Бывало, поэкзаменуйте его, как обыкновенно экзаменуют детей,— он из последних, а по­говорите с ним дома, по-дружески, даже о точных науках — он первый ученик. Он лучше всех товарищей своих писал сочинения на задан­ные темы.

Гу­бернский город дал ему много зна­комств и впечатлений. Сюда на зиму съезжались помещики из ближайших уездов, устраивались пышные гуляния и балы. Здесь особенно наглядными были чудовищные противоречия между рос­кошной, праздной жизнью дворянства и убогим, нищенским существованием кре­постных.

В гимназии Белинский учился с деть­ми дворян, богатых купцов, чиновников. Но товарищами Белинского стали не они, а бедные семинаристы, вместе с которыми он жил на квартире и трудолю­бие которых воспитывало в нем умение настойчиво преодолевать любые житей­ские невзгоды. (Белинский В.Г. Избранное/В.Г. Белинский [сост., автор вступ. Ст. и коммент. Е.Ю. Тихонова]. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. – 712 с.; В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. Вступит. статья К.И. Тюнькина. Примеч. А.А. Козловского и К.И. Тюнькина. – М.: Худож. лит., 1977. – 733 с.; Гиреев Д.А. Белинский и Лермонтов. – Пятигорск, 1948. – 126 с.; https://biography.wikireading.ru/199325)

​

​

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Д - "Дмитрий Калинин".

Белинский написал драму в прозе "Дмитрий Калинин". На трагедию эту Белинский возлагал большие надежды. Он не только был под обаянием "лестной сладостной мечты о приобретении известности", но надеялся также и "разжиться казною".

В конце 30-го года, когда в Москве свирепствовала холера, в университете был карантин, и студенты были заперты в нем в течение трех осенних месяцев. Этим временем невольного отдыха Белинский воспользовался для того, чтобы закончить трагедию, и прочел ее в литературном студенческом кружке с большим успехом, а затем представил в университетскую цензуру для напечатания. Товарищи Белинского в своих воспоминаниях рассказывают подробнее, что профессора-цензоры обрушились на Белинского, пригрозили ему ссылкой в Сибирь, каторгой или солдатчиной; это так потрясло Белинского, что он в тот же день слег в больницу.

И действительно, полтора года спустя Белинский был исключен из университета под предлогом "слабого здоровья и ограниченности способностей". Несомненно, что действительным предлогом было "дурное направление" Белинского, выразившееся в этой его юношеской трагедии "Дмитрий Калинин". Трагедия эта направлена против крепостного права. В образе героя драмы он рисовал трагическую судьбу крепостного интеллигента, и вся пьеса была проникнута непримиримым, яростным протестом против бесчеловечной системы крепостного права. Такое вольномыслие было нетерпимо с точки зрения университетского начальства, и оно поспешило избавиться от опасного студента.

В предисловии к «Дмитрию Калинину» Белинский писал, что его основным побуждением было стремление «разгадать тайны его (человека) существования». Таков первейший вопрос, стоящий перед ним: человек и его место в жизни. Молодой мыслитель выдвигает требование, чтобы в основу общественного устройства были положены «права и законы природы и разума», соответствующие высокому достоинству человека. Свобода и равенство людей — краеугольный камень общественной жизни. Этот гуманизм имел вполне реальную основу — протест против крепостного права и норм дворянского крепостнического общества. Жадно наблюдая русскую действительность, с детства видя ужасы крепостного строя, «тиранства» помещиков, молодой мыслитель выступает на первых же порах своей сознательной жизни с отрицанием не только и не столько отдельных злоупотреблений дворянства, сколько против крепостного права вообще. Защита свободы и прав человека составляет существо антикрепостнических и гуманистических взглядов Белинского. Эти взгляды ярче всего воплотились в юношеской трагедии Белинского «Дмитрий Калинин».

В основу «Дмитрия Калинина» Белинский положил центральную коллизию эпохи — столкновение крепостного раба, поборника «свободной жизни», с лагерем крепостников. Белинский сам подчеркивал антикрепостнический замысел «Дмитрия Калинина». Он писал отцу, что «в этом сочинении со всем жаром сердца, пламенеющего любовью к истине, со всем негодованием души, ненавидящей несправедливость, я в картине довольно живой и верной представил тиранство людей, присвоивших себе гибельное и несправедливое право мучить себе подобных». Автор «Дмитрия Калинина» далеко выходил за рамки традиционной романтической драмы. В жизненных реалистических сценах нарисовал он яркую картину жизни крепостной усадьбы, с царящими в ней дикостью, произволом и самоуправством помещиков. Они отличаются звериной жестокостью и полным презрением к народу, к измученному крепостному люду.

«Ох, грубияны, — говорит помещица Лесинская, — пожили бы у моего братца Филиппа Андреича. Нет уж, у него не так бы заговорили. Он до полусмерти колотит вашего брата, да не смей рта разинуть, слово пикнуть. Если станете орать или плакать, так вдвое велит приуда­рить. А то, вишь, какие неженки, чуть мазнешь по роже, так расхнычутся, точно дворяне какие».

Молодой драматург сумел живо нарисовать яркие картины крепостного быта, показать, что драма Калинина — это драма целого народа. И недаром покорность старого слуги Ивана вызывает горячую отповедь Кали­нина, направленную против крепостного права. Не переоценивая достоинств своей пьесы, Белинский верно чувствовал ее философско-социальную значимость. Публикация ее, безусловно, обратила бы на себя внимание общества. Но сама надежда ее напечатания, не говоря уж об ожидании шести тысяч дохода, чтобы «сорваться» с казенного кошта, была крайне наивной.

Родные Белинского словно предчувствовали несчастья, которые принесет ему «Дмитрий Калинин». Недаром осторожная Е.П. Иванова советовала прежде всего показать рукопись «каким-нибудь ученым старичкам». Впрочем, «ученые старички» из цензурного комитета, в частности Л.А. Цветаев, расхвалили и сочинение, и таланты Белинского, после чего признали пьесу «бесчестящей университет».

В письмах к отцу Белинский указал, что основным источником его пьесы явилась сама действительность, что сюжет «Дмитрия Калинина» взят им из современной русской жизни. «Вы в нем,— писал он отцу,— увидите многие лица, довольно вам известные».

Герой драмы, Дмитрий Калинин, сын дворовых людей, с детства воспитывался в семье своего помещика-владельца, Лесинского, и полюбил дочь своего приемного отца Софию. Не думая о "пустых обрядах", они отдались друг другу. И в то время как Дмитрий собирался во всем признаться и повиниться своему приемному отцу, - отцу Софьи, - он получает известие, что его приемный отец умер, и что ненавидящая Дмитрия семья Лесинских приказывает ему вернуться в деревню и быть лакеем при свадьбе Софьи, которая будто бы выходит замуж за князя. Дмитрий появляется на балу у Лесинских, происходит ссора, и он убивает одного из братьев Софьи, жестокого и злого рабовладельца. Потом, по просьбе Софьи, он убивает ее и перед тем, как убить себя, случайно узнает, что он, Дмитрий, побочный сын Лесинского и таким образом брат Софьи. И вот Дмитрий Калинин, кровосмеситель, братоубийца, проклинает память своего отца, проклинает весь мир и закалывается. Сущность драмы не столько в постановке вопроса социального, сколько этического, философского и религиозного: мало того, что люди тираны, кровопийцы, рабовладельцы; не таким ли является и Бог, который позволяет свершиться тому, что свершилось с Дмитрием Калининым? И Дмитрий Калинин готов проклясть за это Бога: "Ты Существо Всевышнее, - восклицает Дмитрий, - скажи мне, насытилось ли Ты моими страданиями, натешилось ли моими муками, навеселилось ли моими воплями, упилось ли моими кровавыми слезами?.. Кто сделал меня преступником? Может ли слабый смертный избежать определенной ему участи? А кем определяется эта участь? О, я понимаю эту загадку!.." И Калинин решает, что "Бог наш отдал нашу несчастную землю на откуп дьяволу". Таким образом, в юношеском произведении Белинского были предвосхищены все три основные позднейшие взгляда его на мир, на жизнь и на человека.

Драматическая повесть «Дмитрий Калинин», завершенная в самом начале 1831 г., становится первой и, как оказалось, единственной попыткой Белинского в художественной форме «со всем жаром сердца, пламенеющего любовию к истине, со всем негодованием души, ненавидящей несправедливость», выразить свои высокие и благородные чувства. Что он и сделал, представив «в картине довольно живой и верной... тиранство людей, присвоивших себе гибельное и несправедливое право мучить себе подобных». Это было страстное выступление в защиту попранного человеческого достоинства и резкая критика самих основ самолинского как выдающегося мыслителя своего времени и революционного демократа.

Вопрос о крепостном праве стоит в центре пьесы. Но наряду с ним автор касается и других важных сторон жизни. Он говорит, о науке, о разладе между теорией и жизнью, о Московском университете и отношении к нему крепостников, о воспитании и браке, об отношении родителей к детям и т.д. (Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу. — М.: Современник, 1988. — 653 с.; Белинский В.Г. О классиках русской литературы. – М.,Л.: государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР, 1950. – 358 с.; Поляков М.Я. Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1960. – 231 с.)

​