Ф - Финляндия.

Виссарион родился в бывшей крепости Свеаборг в Финляндии, находившейся в составе Российской империи с 1809 по 1917 год как одна из баз русского балтийского флота. Современное название Свеаборга — Суоменлинна, это крепость у входа в гавань Хельсинки. Отец Виссариона Григорьевича, Григорий Никифорович Белынский, служил там флотским врачом.

Х - Художественность.

Замечательным завоеванием мысли Белинского к началу сороковых годов — и его литературно-критической практики, и теоретических исканий — явилось учение о художественности. Проблема художественности как особого качества литературного произведения, делающего его произведением искусства, присутствовала уже в «Литературных мечтаниях» в самом определении литературы как «собрания словесно-художественных произведений». Вскоре — в статьях «О русской повести и повестях г. Гоголя», о «Стихотворениях Владимира Бенедиктова», «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя» — появляется и самый термин «художественность», обозначающий основную категорию эстетики и литературной критики Белинского и потому последовательно используемый им в суждениях и оценках.

В последней из названных статей формулируется тезис: «Художественность есть творчество». Именно творческий процесс, как «поэтическое откровение», его глубокий, сокровенный смысл, его стадии и формы, именно художник, «эта дивная загадка», художник — гений-творец более всего занимают в это время Белин­ского, напряженно ищущего пути к тайнам художественности, к загадкам рождения и бытия произведений искусства и в этих поисках решительно отвергающего всякий эстетический догматизм. Сфера творчества для Белинского первых лет его критической деятельности — сфера бессознательного, эмоционального, сфера «вдохновения» и «свободы».

Это, однако, не безграничная свобода в субъективистски-романтическом смысле. Она, эта свобода, если можно так сказать, ограничена жизнью. «Где жизнь — там и поэзия»,— повторяет Белинский знаменитый тезис своего предшественника на литературно-критическом поприще — Н.И. Надеждина, развертывая в статьях 1834—1835 годов, и прежде всего в статье о Гоголе, этот тезис в целостную эстетическую концепцию реальной поэзии — «поэзии жизни, поэзии действительности, наконец — истинной и настоящей поэзии нашего времени». Так понятие художественности «обрастает» множеством конкретных определений («простота вымысла», «совершенная истина жизни», открывающаяся через поэтическое воспроизведение «прозы жизни» и т.д.). Так начинается путь Белинского к теоретическому обоснованию и постоянной защите реалистического творчества, хотя самого термина реализм он никогда не употреблял.

Философская трактовка категории художественности в ее качественном своеобразии была дана Белинским в 1838—1839 годы, когда, следуя принципу, разработанному классической немецкой эстетикой (наиболее полно, глубоко и последовательно Гегелем), он определяет художественность через отношения содержания (идеи) и формы (явления).

В художественном образе, по мысли Белинского,— идея так уравновешена с формой, что и идея и форма потеряли «свою особенность» и «слились в неразрывном тождестве уже, а не единстве только», слились «как душа с телом». Художественность (реализация идеи в образе, «конкреция» — слияние идеи с образом) является итогом, результатом особого творческого процесса, который в своем основном содержании относится уже в значительной степени к сфере рациональной, а не только эмоциональной, к сфере сознания, а не чистого вдохновения. Потому этот процесс и называется мышлением, правда, в отличие от мышления философского,— мышлением в образах. Мышление в образах (или образами) как творческий процесс подчинено объективным законам, художественный образ как результат такого процесса обладает особым качеством — он объективен.

Свою трактовку художественности Белинский обосновывает в это время, опираясь на творчество «исполинов искусства», отделенных один от другого «тысячелетиями и веками»,— Гомера, Шекспира, Гете и, конечно, Пушкина, Почти фанатически, со всей свойственной ему бескомпромиссной последовательностью отграничивает Белинский гениальные — всемирные — творения, наделенные этим высоким, недоступным простым талантам, качеством художественности — от произведений «поэзии» и «литературы»...

Когда, после смерти Пушкина, в «Современнике», в издании «Сто русских литераторов» стали публиковаться все новые и новые его сочинения — «Медный всадник» и «Русалка», «Сцены из рыцарских времен» и «Египетские ночи», «Каменный гость» и главы из «Арапа Петра Великого»,— Белинскому открылся совершенно новый этап «высшей, просветленной художнической деятельности Пушкина». Во всех этих произведениях видит Белинский безуслов­ное подтверждение своей теории художественного творчества, своего учения о художественности. Из этих пушкинских произведений извлекает он примеры «художественной формы, вполне обнявшей бесконечную идею, положенную в ее основание» (характеристика «Каменного гостя» в рецензии на издание «Сто русских литераторов» — 1839), высокие образцы художественной образности, чуждой какой-либо рефлексии и дисгармонии. «Шекспир — поэт действи­тельности, а не идеальности. Пушкин тоже»,— пишет в 1840 году Белинский в рецензии на «Пантеон русского и всех европейских театров». В их великих созданиях «идея органически связана с формою», идея «сквозит через форму, как луч солнечный через граненый хрусталь», а не «виднеется через трещины и щели формы». Можно сказать, что в этом и других подобных многочисленных суждениях Белинского «под видом» собственно художественной формы выступала в действительности реалистическая форма художественного мышления. Зарождающаяся же теория реализма была поначалу учением о художественности.

Однако когда в письме к Н. В. Станкевичу от 8 октября 1839 года Белинский говорит: «Я был помешан на идее объективности»,— ощущается уже некоторая его неудовлетворенность этой идеей, которую он также называет «исключительной художественной точкой зрения». Эта неудовлетворенность чем далее, тем более усиливается. Белинский приходит к мысли, что «художественностью» область искусства не исчерпывается, что художественность лишь одно из эстетических качеств, хотя и важнейшее (высшее), но существующее тем не менее наряду с другими. Редки те счастливые условия, которые рождают художественную поэзию, поэзию как искусство. В таких условиях расцвело искусство античной Греции, неповторимое и вечно прекрасное — «норма и первообраз всякого искусства». Но ведь искусство иных эпох, ориентируясь на эту норму, не может и, более того, не должно ее повторять. И если в новом мире возможно явление «поэзии как искусства», то каковы условия, создающие такую поэзию, и в чем ее отличие от античного «первообраза»?

Ответ на этот вопрос дает Белинский в цикле статей о «Сочинениях Александра Пушкина», писавшихся уже на новом этапе творческого его развития, в 1843—1846 годы.

«Так все готово было к явлению Пушкина...» — заключает Белинский в статье третьей пушкинского цикла разбор одного из стихотворений Батюшкова, имея в виду то звено в цепи исторического движения русской поэзии, которое непосредственно предшествовало звену следующему — качественно отличному — поэзии Пушкина. Все пути русской поэзии, по мысли Белинского, вели к Пушкину, предвещали Пушкина, объясняли его явление. В первых трех из пушкинских статей эта мысль развернута в систематическую историю русской поэзии. Мы почти осязаем это «накопление» элементов, из которых затем синтезируется поэзия-художество Пушкина. «Что Жуковский сделал для содержания русской поэзии,— пишет Белинский,— то Батюшков сделал для ее формы: первый вдохнул в нее душу живу, второй дал ей красоту идеальной формы». Кажется, что Пушкину и оставалось только воссоединить душу живу с идеальной формой, создать тем самым поэзию-художество. Белинский, однако, прекрасно понимает, что такое воссоединение есть вместе с тем преображение. «Муза Пушкина,— пишет он,— была вскормлена и воспитана творения­ми предшествовавших поэтов. Скажем более: она приняла их в себя, как свое законное достояние, и возвратила их миру в новом, преображенном виде». Вся суть и состоит в этом преображении, его понимании и объяснении.

Когда Белинский говорит о художественности как пафосе поэзии Пушкина, он характеризует отнюдь не только форму пушкинской поэзии, как иногда думают («идеальная» художественная форма доступна и Батюшкову), но именно то содержание, которое было открыто и найдено Пушкиным и никем до него, стало доступным русской поэзии только благодаря Пушкину.

Для характеристики этого содержания Белинский вводит понятие «поэтической действительности». «Чтоб поэтически воспроизводить действительность,— сказано в четвертой из пушкинских статей,— мало одного природного таланта: нужно еще, чтоб под рукою поэта была поэтическая действительность». Понятие поэтической действительности далее уточняется: «Неувядаемость поэзии каждой эпохи зависит от идеальной значительности этой эпохи, от глубины и общности идеи, выраженной ее историческою жизнию».

Пушкин — «полный выразитель своей эпохи» — «явился именно в то время, когда только что сделалось возможным явление на Руси поэзии как искусства». Это значит, что сама пушкинская эпоха была исполнена поэтического содержания, и поэзия Пушкина явилась выражением такого содержания, выражением идеальной значительности пушкинской эпохи. (Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина/Вступит, статья и примеч. К, Тюнькина.— М.: Худож. лит., 1985.—560 с.)

Ц - Цитаты о Белинском.

- «Что бы ни случилось с русской литературой, как бы пышно ни развилась она, Белинский всегда будет ее гордостью, ее славой, ее украшением. До сих пор его влияние ясно чувствуется на всем, что только появляется у нас прекрасного и благородного; до сих пор каждый из лучших наших литературных деятелей сознается, что значительной частью своего развития обязан, непосредственно или посредственно, Белинскому... Во всех концах России есть люди, исполненные энтузиазма к этому гениальному человеку, и, конечно, это лучшие люди России!» Н.А. Добролюбов

- «Немного найдется таких нрав­ственно-чистых личностей, как Бе­линский, который из своей продол­жительной упорной борьбы с неве­жеством и злом вышел сокрушенный физически, но нравственно ясный и светлый, без всякого пятна и уко­ризны». Н.А. Добролюбов.

- «Целое поколение воспитано им». Н.Г. Чернышевский.

- «В каждом его слове чувствуешь, что человек этот пишет своею кровью, чувствуешь, как он расточает свои си­лы и как он сжигает себя...». А.И. Герцен 

- «Белинский убит, тридцати пяти лет, голодом и нищетою. Но в этом застенчивом человеке, в этом хилом теле обитала мощная, гладиаторская натура; да, это был сильный боец!» А.И. Герцен

- «По-нашему, Белинский является центральной фигурой во всем ходе развития русской общественной мысли». Г.В. Плеханов

- «Много я ездил по России: имя Белинского известно каждому сколько-нибудь мыслящему юноше, всякому жаждущему свежего воздуха среди вонючего болота провинциальной жизни. Нет ни одного учителя гимназии в губернских городах, которые бы не знали наизусть письма Белинского к Гоголю». И. С. Аксаков

Ч - Чембар.

На живописном месте недалеко от слияния рек Большого и Малого Чембара в XVIII в. стояло большое село. Крутые берега поросли лесом, в окрестностях было много болот, в них в изобилии водилась птица, особенно журавли. Село было мещанским и купеческим, жило в нем  много казенных крестьян.

В 1780 г. указом императрицы Екатерины II от 15 сентября было образовано Пензенское наместничество (губерния). В составе 13 уездов упоминался Чембарский, село Чембар было преобразовано в уездный город. Даже в 20-х гг. XIX в. он, по выражению И.И. Лажечникова, был по своему внешнему облику «не лучше посредственного села».

Чембару был пожалован герб — летящий в небе золотой журавль. В 1785 г. Екатерина II собственноручно утвердила план застройки нового города, кото­рым было намечено проложить четыре больших продольных и шесть поперечных улиц. Постепенно город застраивался, новые широкие и прямые улицы хорошо запомнились Белинскому.

В самом центре города Белинского (так называется бывший Чембар с 1948 г.), районного центра Пензенской области, выделяется один квартал. К нему постоянно течет огромный людской поток, подъезжают автобусы и автомашины. Квартал ограничивается улицами Барышева, Лермонтовской, Коммунальной и той, что носит имя великого литературного критика, мыслителя и общественного деятеля. Большую часть этого квартала занимает территория Государственного музея-усадьбы В.Г. Белинского. Единственный в стране музей, посвященный критику, был открыт в мемориальном домике семьи Белинских в 1938 г. В последующее время музею были переданы другие здания, значительно рас­ширена его территория. На улице Белинского по-прежнему стоит скромный мемориальный домик, рядом с ним ведутся большие ремонтные работы в старинном особняке, когда-то принадлежавшем богатому чембарскому купцу Антюшину. На улице Лермонтовской находится здание Чембарского уездного училища, тесно связанного с именем критика. Вход в музей — с улицы Барышева, на которой расположен экскурсионный па­вильон: здесь производится оформление экскурсий.

Белинский называл Чембар родным городом, хотя он и не родился здесь, но именно в этом уездном городке, скорее похожем на большое село, прошли его детские и отроческие годы. До самой смерти сохранил он память о широких и ровных, пыльных Чембарских улицах, окаймленных деревянными домами и плетнями.

— Я снова становлюсь ребенком, — писал он в 1839 г., — и вот уже с бьющимся сердцем бегу по пыльным улицам моего родного городка, вот вхожу во двор родимого дома с тесовою кровлею, окруженный бревенчатым забором... Вот от ворот до крыльца треугольный палисадник, с акациями, черемуховым деревом и кучею розанов... Вот и огород, которому со двора служат оградою погреб и другие службы, с небольшими промежутками частокола, а с остальных трех сто­рон — плетень... Вот и маленькая баня при входе в огород, даже и среди белого дня пугавшая мое детское воображение своею таинственною пустотою... а вот возле нее и стог сена, на котором я часто воображал себя то Александром Македонским, то Ерусланом Лазаревичем... вот он и весь огород с своими грядами, с свои­ми подсолнечниками, которые через его плетень дружелюбно наклонили свои густые ветки... А в доме—там нет ни комнаты, ни места на чердаке, где бы не читал или не мечтал, или позднее не сочинял...

Именно в Чембаре, прошла треть его недолгой и нелегкой жизни. Сюда он писал теплые, нежные до боли слова: «Хочется вздохнуть воздухом родины, взглянуть на места, где провел детство, где много милого любил…» (Арзамасцев В. П., Грачев Е. А. Государственный музей-усадьба В. Г. Белин­ского: Путеводитель. — Саратов: Приволж. кн. изд-во (Пенз. отд-ние), 1985. — 128 с, ил.; Поляков М.Я. Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1960. – 231 с.)

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

​

 

 

 

 

Ш - Школьная тетрадь Белинского.

Сосредоточенный мальчик весь досуг отдает чтению. В нем уже бродит мечта о литературной будущности. По его собст­венным словам, в «золотое время детства», еще будучи мальчиком, учеником уездного училища, он «в огромные кипы тетрадей неутомимо, денно и нощно, и без всякого разбору, списывал стихотворения Карамзина, Дмитрие­ва, Сумарокова, Державина, Хераскова, Петрова, Станевича, Богдановича, Максима Невзорова, Крылова и дру­гих...плакал, читая «Бедную Лизу» и «Марьину рощу»...Школьная тетрадь Белинского была внесена в дореволюционный каталог Лермонтовки (1906) и находилась в фонде библиотеки до 1929 года. Затем была потеряна. В настоящее время в Лермонтовской библиотеке хранится подробное ее описание, которое сделал в 1913 году пензенский журналист Александр Кутузов, бывший студентом университета в Петербурге на момент работы с тетрадью. 

А.В. Кутузов в ноябре 1913 года выступил на правлении пензенского Лермонтовского общества. Он предложил передать тетрадь в Императорскую публичную библиотеку (сегодня Российская национальная библиотека) или в библиотеку Академии наук.

Но Лермонтовское общество в этой просьбе отказало. После революции Кутузов, став пензенским губернским комиссаром печати, интересовался судьбой тетради, правда, не предпринимая каких-либо попыток ее перемещения в Москву или Ленинград.

В начале 60-годов XX века фотокопии листов девятой тетради Белинского находились в экспозиции государственного музея В.Г. Белинского в городе Белинском. 

Сегодня данные копии хранятся в фонде музея. Тетрадь Белинского позволяет заглянуть во внутренний мир Белинского-юноши. Из 31 автора, чьи стихи помещены в тетрадь, больше всего сочинений Константина Батюшкова — шесть. Василий Жуковский представлен тремя стихотворениями, поэт Дельвиг — двумя. Остальные поэты (Пушкин, Вяземский, Гораций, Плетнев, Давыдов, Капнист и другие) — одним стихотворением. Тематика стихотворений соответствует возрастным особенностям юноши: поиск смысла жизни, любовные желания и важность дружбы. Преобладание стихов Константина Батюшкова говорит о том, что его поэзия отражала внутренний мир гимназиста Белинского точнее, чем остальных авторов. (Копии предоставлены Объединением государственных литературно-мемориальных музеев Пензенской области. https://ar.culture.ru/ru/subject/tetrad-belinskogo)

​

​